Когда хожу гулять в реальность,

      где ветер, гам и моросит,

      вокруг меня моя ментальность

      никчемным рубищем висит.

      Искусство жизни постигая,

      ему я отдал столько лет,

      что стала жизнь совсем другая,

      а сил учиться больше нет.

      От музыки удачи и успеха

      в дальнейшем (через годы, а не дни)

      родится непредвидимое эхо,

      которым поверяются они.

      Всегда напоминал мне циферблат,

      что слишком вызывающе и зря

      я так живу со временем не в лад:

      оно идет, а я лежу, куря.

      Мы так во всех полемиках орем,

      как будто кипяток у нас во рту;

      настаивать чем тупо на своем,

      настаивать разумней на спирту.

      Во мне смеркаться стал огонь;

      сорвав постылую узду,

      теперь я просто старый конь,

      пославший на хер борозду.

      Сегодня ощутил я горемычно,

      как жутко изменяют нас года:

      в себя уйдя и свет зажгя привычно,

      увидел, что попал я не туда.

      Ловил я кайф, легко играя

      ту роль, какая выпадала,

      за что меня в воротах рая

      ждет рослый ангел-вышибала.

      Мы скоро только дно бутылки

      сумеем страстно обнажать,

      и юные геронтофилки

      нас перестанут уважать.

      Забавные мысли приходят в кровать

      с утра после грустного сна:

      что лучше до срока свечу задувать,

      чем видеть, как чахнет она.

      Вновь душа среди белого дня

      заболит, и скажу я бутылке:

      эту душу сослали в меня,

      и страдает она в этой ссылке.

      Зачем под сень могильных плит

      нести мне боль ушедших лет?

      Собрав мешок моих обид,

      в него я плюну им вослед.

      Где скрыта душа, постигаешь невольно,

      а с возрастом только ясней,

      поскольку душа – это место, где больно

      от жизни и мыслей о ней.

      Да, птицы, цветы, тишина

      и дивного запаха травы;

      но райская жизнь лишена

      земной незабвенной отравы.

      Когда и где бы мы ни пили,

      тянусь я с тостом каждый раз,

      чтобы живыми нас любили,

      как на поминках любят нас.