Напоите её мускатным вином,

      Умастите её мускатом.

      И сокройте её под песчаным дном,

      В той реке за холмом покатым.

      Слишком бурно бил сок из стволов молодых,

      На коре было много знаков,

      И невиданно зрели в тот год плоды,

      Напоив её – и оплакав.

      Полуночи сладка феерия,

      Но в ней болотные огни:

      Не покидай меня в безверии,

      В топь золотую не гони,

      Но клятвой зреющей свяжи меня,

      И удержи, и заверни

      В заветы роз нерасторжимые,

      В бутонные льняные дни.

      И выходит юноша из моря –

      Он едва дорогу отыскал,

      И в зрачки – в чернеющие норы –

      Возвратилась смертная тоска.

      Утвердись на суше, всадник пеший,

      Потерявший пенного коня.

      Ты – морской, но я тебя утешу,

      Брат мой, отлучённый от меня.

      Из Руки, вовеки совершенной,

      Примешь снова черепаший лук…

      Созревая в пропасти душевной,

      Сладко слово, сказанное вслух.

      Я был знаком с высоким стариком.

      Он говорил: «Встречаешься со всеми –

      И ничего не знаешь ни о ком:

      Одни сошли с ума, другие немы.

      И только раз, очнувшись ото сна,

      Я удержал далёкие раскаты

      Дней, проведённых с нею… Ведь она

      Была подруга осени покатой –

      Моих недавних лучезарных дней,

      От нош ночных ещё не одряхлевших.

      Мы собирали травы вместе с ней,

      В кустах и в людях узнавая леших.

      Она учила, как варить настой,

      Чтоб шёл январь, а кровь не замерзала,

      Она была морщинистой, простой,

      И о себе ни слова не сказала.

      И вот она приснилась мне теперь,

      Кивала мне, и пела мне средь света,

      И открывала облачную дверь,

      И возвращалась в огненное лето.

      В тот самый день она и умерла…

      А то с одним встречаюсь на бульваре,

      А у него из плеч – два топора,

      И толпы обезглавленных кивали –

      Так снилось мне… Растишь и катишь ком

      Знакомств на этом ледяном обеде –

      И ничего не знаешь ни о ком.

      Не помнишь даже, как зовут соседей».

      Пребыть в Твоей целости,

      Духом вместившей

      Сияющей смелости

      Крик и затишье, –

      Чтоб, мысленным волосом

      За тьму зацепившись,

      Меж смертью и голосом

      Не пасть,