Кого ты встретил,

      Кого ты видел возле грушевой горы,

      Кто с нами третий,

      Кто двери лета затворённые открыл,

      Кому все эти

      Дубы и клёны многоярусной игры,

      Кто чище смерти

      Оделся в тогу аистиных сладких крыл?..

      К небосводу багрового гнева

      Обратился приземистый лик:

      За окном собирались деревья,

      Я поклоном приветствовал их.

      – Что нам делать, стропила вселенной,

      Колоколенок птичьих столбы,

      Коль в подлунном наследном именье

      Мы – клеймённые страхом рабы?

      – Препояшемся бранной листвою

      И на пилы пойдём напролом,

      Если Тёмный воссядет главою

      За медовым гудящим столом.

      Нам известны хоромы и клети,

      Мы в любое глядели окно.

      Лишь молчавшим в теченье столетий

      На Суде будет слово дано.

      Прикинется тихим – но слышен задолго,

      Тропа предваряет, готовит луна,

      И следуют ели, и песней-иголкой

      Касаются сумерек влажного дна.

      И шаткий рассудок, отомкнутый бедам,

      И проза с незрячим её колесом

      Покажутся только немыслимым бегом,

      Мгновенной погоней, забыв обо всём, –

      За ящиком судеб лесного солиста,

      Где вёрсты зашиты, персты смещены,

      Где замертво свёрнутый в шишке слоистой

      Безоблачный возраст смолистой сосны.

      Я слово во тьме, словно птичку, ловлю –

      Что может быть лучше пути к соловью?

      Оставь голоса – недалёк твой закат.

      Ты знал, как отдельные звуки звучат.

      Он всё обращает пред музыкой в прах –

      И с ней пребывает в обоих мирах.

      Записывай: истрёпанные травы

      В посте и созерцанье пожелтели,

      И дуб, темноволосый, многоглавый,

      Качается в молитве листвотелой…

      Прости, но я неправильно диктую –

      Шумели мысли, медленно стихая:

      Я вписан в книгу, гневом налитую,

      Я сам, молясь, смолою истекаю…

      – Для чего ты звенишь, шелестишь,

      Дал истоки звучаниям разным,

      Разве ты соловей или чиж,

      Что тревожишь нас голосом праздным?

      – Что мне делать? При жизни со мной

      Говорили лишь стоном и рёвом,

      И пред самой кончиной, весной,

      Только клён перекинулся словом.

      Названье позабыл. Мне кажется, оно

      И раньше редко так произносилось,

      А нынче вовсе ветром сметено,

      В минуту