Перед закатом на краю

      смещенья сумерками света,

      он вдруг увидел тень свою,

      там заблудившуюся где-то,

      где еще нет его, еще

      не оборвался стих последний,

      где должен быть предъявлен счет.

      И кто-то топчется в передней,

      но не заходит – не пришло

      еще назначенное время,

      еще не ночь, еще светло,

      еще конец совсем не в теме.

      Да и какой конец, когда

      явленье сил необоримо:

      прибрежный галечник вода

      штурмует. Тень проходит мимо,

      лишь приостановившись, при-

      щурив сросшиеся веки.

      Или он сам плутал внутри

      иных миров, где те же реки

      спускались к морю, тяжкий груз

      с рук на руки сдавая, ивы

      клонились ниц, и местных муз

      кружился рой, дуга залива

      очерчивала бег минут

      ухода тела, солнца в тучах…

      И тень души осталась тут,

      у кромки вещности текучей,

      где легкий бриз качал ладью

      с бессмертной лирою Орфея,

      перед закатом на краю

      смещенным светом пламенея,

      где размывались тыл и фронт

      под песнь нездешнего поэта,

      и расширялся горизонт,

      объемля мир и тот, и этот.

      Октябрьский подводя итог

      стремглав промчавшемуся лету,

      сознать, что растранжирил лепту,

      до древа не довел росток.

      Когда, за скрипкою летя

      четырехстопным ямбом прытким

      (пусть были ранние попытки

      и неуклюжими хотя),

      послушаться б учителей,

      собой что оставались в розни…

      Да, можно крыться, что из поздних,

      что сносит жизнь без якорей.

      А ведь у музыки подчас

      в плену срывался строй попсовый,

      случалось, подбивало слово

      в очередной отрыв от масс,

      откуда вышел и кому

      служил по совести полвека —

      но тем ли… Пусто по сусекам,

      прирос к привычному ярму.

      Не взбунтовался и тогда,

      когда заматерел и рядом,

      казалось, вызов – плыл со стадом,

      хоть чуть в сторонке, в никуда.

      Да как отбиться насовсем

      от глины отчего застоя,

      от лебеды и зверобоя

      в жемчужной утренней росе?

      Сбежать от женского тепла

      и сыновей подпитки с тыла…

      Куда бы