Было бы проще: в деревьях затерянный дом,

      старая теткина дача на ближней Казанке —

      будто бы детство мелькнуло за мутным окном,

      или вторичная память играет в обманку.

      Редкие крепкие сосны, сухая хвоя

      Снизу, кругами, скрывающий тайны подлесок

      ближней окраины… Если бы воля твоя —

      в этих границах остаться, органная месса

      перетянула бы проклятую суету

      мысли, еще не созревшей, но мчащейся прочь уж,

      только набухнет, в грызню социальную, ту,

      что в оправданье неверности высшему прочим.

      Как же тебя затащил в эту музыку бес?

      ты что пытался озвучить на рухляди старой? —

      всех осчастливить, собой расплатившись… А лес

      так и стоит, как стоял, хоть и вовсе без пары —

      без Самого и посланника, с кем договор

      наобещал о-го-го… на поверку же хрупким

      сном оказался. Куда там! Серебряный Бор

      если бы нам удержать от бандитской порубки,

      Остров Лосиный сберечь бы от шустрых деляг,

      дьявольский Брокен кремлевский хоть как-то приструнив…

      Вовсе не сказки: за лесом уж новый ГУЛАГ,

      есть развернуться где буйной совковой Фортуне.

      Вновь ни вперед, ни назад, как бывало, с трудом

      лишь сосчитать корабли, обложившие Трою,

      да за колючкой бараки… Построил бы дом

      в немолодом сосняке, где подруга удвоит

      пыл не геройский – лирический. Если ж нужда

      вынудит перелистать вековые страницы,

      то на иной, что попроще дорожке, куда

      был бы заброшен не делателем – летописцем.

      Все объективней: не гнать поперек лошадей

      вскачь по прошедшим когда-то и будущим далям —

      что сохранится под будничной сутолкой дней…

      Но не промчись мимо главных, не книжных деталей:

      там, где любовь, и лукавый бессилен, хотя

      вцепится крепко, едва протянуть ему палец…

      Эпос по сути вторичен – ужели шутя

      в этом потоке нас выкупал веймарский старец?

      Эпос катил не спеша, отдаляясь строкой

      от промелькнувших событий, что были не хуже

      нынешних, видимо. Что же мы чести такой

      не удостоились как-то, утешившись вчуже

      малыми формами, где, подмастерье, итог

      хилый тебе подбивать, оставаясь в сторонке

      от роковых передряг. Почему-то в песок

      наши поделки уходят, забыв похоронки.

      В прошлом отечества черных канунов не счесть,

      да и теперь не сказать, что намного светлее —

      та же в учебники валит придворная лесть,

      те же витии рыгают церковным елеем.

      Разве